Почему майкрофт. Майкрофт и узы брака: справочник с иллюстрациями. «В восторге» от детей

Майкрофт Холмс Шерлок: – Детство вспомнилось. «Не умничай, Шерлок, здесь умный я». Майкрофт: – Да, я всегда был умнее. Шерлок: – Я считал себя идиотом. Майкрофт: – Мы оба считали тебя идиотом. Образ Майкрофта Холмса Марк Гэтисс и Стивен Моффат взяли из своего любимого

Шерлок Холмс и философия По мнению доктора Ватсона знаний в области философии у Холмса тоже не было. И снова доктор ошибался. Возможно, Холмс и не особо увлекался философскими теориями, но учитывая его глубокие познания в лингвистике, истории, религии и музыкальной

Шерлок Холмс и дети Точнее - Шерлок Холмс и беспризорники, потому что с другими детьми он в книгах Конан Дойла почти не общается.В повестях «Знак четырех» и «Этюд в багровых тонах», а также в рассказе «Горбун» на Холмса работает компания лондонских беспризорных

Шерлок Холмс и женщины Чаще всего Холмса почему-то считают женоненавистником. Вероятно, такое мнение основывается прежде всего на его заявлении, что «женщинам никогда нельзя доверять полностью, даже лучшим из них» и на двух известных фразах Ватсона: «Все чувства, и

Шерлок Холмс и полиция Среди поклонников Холмса почему-то широко бытует мнение, что он скрывал найденные улики от полиции, чтобы всегда быть впереди них. Возможно в этом виноваты экранизации, в некоторых из которых он именно так и поступает.Но в произведениях Конан Дойла

Что курил Шерлок Холмс? Холмс был заядлым курильщиком, в этом нет никаких сомнений. При первой же встрече, договариваясь с Ватсоном о совместном проживании, он спрашивает: «Надеюсь, вы не против запаха крепкого табака?» И в дальнейшем он курит практически в каждом

Шерлок Холмс - писатель Некоторые из написанных Холмсом работ уже упоминались, но конечно на этой его деятельности стоит остановиться подробнее. Разумеется, он не был профессиональным литератором, как доктор Ватсон, все его произведения носили научный и/или

Шерлок Холмс и эмоции Принято считать, что Холмс был человеком малоэмоциональным. Эту репутацию ему создал конечно же Ватсон, написавший в «Скандале в Богемии»: «По-моему, он был самой совершенной мыслящей и наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир».Чтобы разбить

Шерлок Холмс и расизм Странная тема, не так ли? Однако она активно обсуждается с тех пор, как в 2011 году рассказы о Холмсе попали в список знаменитых детских книг, в которых есть скрытый расизм. Поводом к этому послужили три эпизода:1) В «Знаке четырех» автор называет

Шерлок Холмс и Мориарти Любому, кто смотрел хотя бы один фильм о Шерлоке Холмсе, хорошо известно, что главный враг великого сыщика - профессор Мориарти. Однако из шестидесяти произведений о Холмсе, зловещий профессор появляется только… в одном. Это рассказ «Последнее

Шерлок Холмс и рукопашный бой В борьбе с преступниками Холмс использовал не только силу своего ума. Поскольку расследования он вел лично, ему нередко приходилось прибегать к физическому воздействию, а иногда и применять оружие.Совершенно точно можно установить, что

Шерлок Холмс и наркотики Даже если бы Конан Дойл был провидцем, способным заглянуть на сто лет вперед, он и то не мог бы наделить своего героя пороком более актуальным для будущих читателей. Причем, Холмс принимает не широко популярный опиум, а морфий (предшественник

Пьеса «Шерлок Холмс» Рассказывая о формировании образа Шерлока Холмса, нельзя обойти вниманием эту пьесу - совместное творение Конан Дойла и Уильяма Джилетта. Драматургия не была сильной стороной Конан Дойла - все его попытки писать для театра были довольно

Шерлок Холмс в кино Фильмы о величайшем детективе всех времен и народов снимают очень часто. За сто с лишним лет их накопилось больше двухсот, и это не считая того, что некоторые экранизации состоят из нескольких серий. По количеству снятых о нем фильмов Холмс уже давно

«Озадаченный Шерлок Холмс» Именно так назывался первый известный фильм о Холмсе. Снят он был в 1900 году в США, режиссером Артуром Марвином, и кроме всего прочего является еще и первым в истории детективным фильмом. При этом длится он… тридцать секунд.Сюжет у картины

Выдра Майкрофт встретил волчонка Грегори, когда сам был ещё несмышлёным щенком. Он никогда в жизни не видел зверей крупнее папы с мамой, поэтому перепугался, когда Грегори с весёлым тявканьем выскочил ему навстречу из кустов. Бежать было поздно, поэтому Майкрофт выпрямился во весь рост, распушился, чтобы казаться больше, и приготовился защищаться.
– Ты кто?! – пропищал он, хотя сердце у него ёкало от страха.
– Нет, это ты кто?! – ответил волчонок, и шевелящийся чёрный нос вдруг оказался так близко к маленькой выдре, что Майкрофт от ужаса закрыл глаза.
– Я – выдра! – пискнул он и подумал, что его, конечно, сейчас проглотят. Волчонок фыркнул, обдав его горячим дыханием, а потом толкнул носом и повалил малыша на спину.
– Неправда, я про выдр всё знаю, мама рассказывала. Они длинные, мокрые и скользкие. А ты сухой и какой-то… круглый.
– Я не толстый! – возмутился Майкрофт, барахтаясь кверху лапками: Грегори прижал его к земле и не давал встать. – Я просто ещё не вырос! А чтобы быть мокрым, надо идти с речки, а не к ней! Бестолковый ты громила!
Волчонок тряхнул лобастой башкой, смешно похлопав ушами, и радостно вскочил:
– Ты идёшь на реку? А пойдём вместе?
Выдра Майкрофт с достоинством поднялся, сел столбиком и чопорно пригладил шёрстку, и только тогда ответил:
– Пойдём. Но не смей больше называть меня толстым, а не то я не буду с тобой дружить!
Волчонок утвердительно тявкнул, забежал немного вперёд в сторону речки, остановился и завилял хвостом. Выдрёнок пискнул, опустился на все четыре лапки и потрусил за ним, смешно переваливаясь. Оба зверька были ещё совсем маленькими и, конечно, уже забыли, когда они успели подружиться.

Волчонок Грегори и выдра Майкрофт стали неразлучными друзьями. Всё лето они играли вместе, то исследуя лес, то бултыхаясь в речке. Майкрофт научил волчонка кататься на пузе со скользкой глиняной горки – правда, Грегори почти всегда катился по склону кубарем, а потом его, измазавшегося по самые уши, ругала строгая мама-волчиха. А Грегори научил выдру искать птичьи гнёзда и отвлекал взрослых птичек, пока Майкрофт откатывал в сторонку добытые яйца. После удачной охоты Майкрофт приходил домой с плотно набитым пузиком, и теперь уже его бранила мама, обещая посадить на строгую диету.
Беда стряслась ближе к осени. Младший брат Майкрофта, позднышок Шерлок, подошёл слишком близко к гнезду скопы, и хищница тотчас на него набросилась. Выдрёнок заверещал от страха и упал кверху лапками – только поэтому огромная птица промахнулась. Майкрофт кинулся на помощь со всех лап. Конечно, он знал: скопа и его заклюёт, ведь он ещё не такой сильный и ловкий, как мама или папа! – но всё равно закрыл братишку своим телом и весь сжался, ожидая, что сейчас в его спину вонзятся острые, словно ножи, когти. И тут из камышей вдруг выскочил волчонок Грегори и преградил дорогу птице, рыча и щёлкая зубами. Скопа со злым клёкотом взмыла в воздух. Волчонок стал уже почти взрослым волком, такая добыча хищнице оказалась не по силам.
Именно тогда Майкрофт впервые заметил, насколько разными стали они с Грегори, и это его очень огорчило.

Прошло ещё два года – и друзья стали встречаться реже. Волчонок стал совсем взрослым и начал интересоваться волчихами. Выдра Майкрофт в его отсутствие молча страдал и чувствовал себя ненужным, однако признаваться в своих переживаниях не хотел. Больше всего он расстраивался оттого, что так и остался маленьким… То есть, он был совершенно нормальной взрослой выдрой, и про него всё чаще говорили «заматерел» и «вымахал». Но до размеров волка ему, разумеется, было далеко.
Однажды Грегори так увлёкся играми с молодой волчихой, что потерял счёт времени и вспомнил о друге только через две недели. Конечно, он сразу помчался к озеру. И на берегу стал свидетелем очень странной картины. Выдра Майкрофт с угрюмым видом сидел над кучей рыбьих костей и разглядывал свой заметно округлившийся живот. Прямо сказать, пузо у него было, как у беременной самочки. Его брат Шерлок прыгал вокруг брата и пищал:
– А я тебе говорил! Никуда ты больше не вырастешь, и нечего было столько жрать!
Заметив Грегори, Майкрофт в отчаянии громко и совсем несолидно запищал и рванулся к воде, спеша спрятаться от друга. Вот только лапки у него оказались слишком короткими для такого толстячка, он споткнулся и плюхнулся с берега, подняв тучу брызг. Шерлок злорадно засвистел ему вслед.
– Майкрофт! Куда же ты?! Вернись! – тявкнул волк Грегори, подбегая к воде. Выдра Майкрофт вынырнул, но остался сидеть на мелководье, высунув только голову.
– Вылезай, – попросил волк.
– Не вылезу, – взъерошился выдра Майкрофт. – И не смотри на меня, я толстый, маленький и некрасивый. Иди развлекайся со своими волчихами, а меня оставь в покое!
Шерлок презрительно свистнул и убеждал куда-то по своим делам. Грегори сел на берегу и высунул язык, хитро поглядывая на насупленного Майкрофта.
– Вылезай, – повторил он. – Ну пожалуйста, Майкрофт, любимый.
Выдра от удивления сел столбиком, высунувшись из воды. Потом спохватился и прикрыл лапами пузо.
– Был бы любимый – ты бы не бегал по всему лесу в поисках волчих! – возмутился он. И тут же зажал лапами уже рот, осознав, что оговорился. Он ведь совсем не хотел, чтобы Грегори знал, что он… – тут Майкрофт сбился с мысли от огорчения. Как он мог проговориться! Волк над ним просто посмеётся: какая-то толстая выдра требует его внимания! Нелепица.
– Нееет, – протянул волк, продолжая улыбаться во всю пасть. – Тогда ты был бы единственный, а так – любимый. Ну Майкрофт, зазноба моя кругленькая, выйди на бережок, ну пожалуйста.
Выдра Майкрофт сердито визгнул, выскочил из воды и кинулся к другу, пытаясь его укусить.
– Не смей надо мной издеваться! – пропыхтел он, очень быстро устав. Этим моментом Грегори и воспользовался, чтобы придавить его к земле, бесцеремонно перевернуть кверху лапами и положить морду ему на живот.
– Глупенькая моя выдрочка, – проворковал он, тепло дыша на мокрую шерсть. – И очень-очень любимая. Ну что ты себе вбил в голову? Ты мне очень нравишься, и я тебя не променяю ни на одну самку. Я просто знал, что тебе пока это не интересно – но, если ты будешь меня ревновать, я лучше потерплю ещё немного. Расстраиваться и столько есть тебе точно не полезно, хоть ты теперь и очень мягонький.
– Пусти меня сейчас же, – пролепетал Майкрофт, вовсе обессилев. На самом деле он, конечно, не хотел, чтобы друг его отпускал, лежать под ним было так тепло, приятно и правильно. И…
Выдра Майкрофт дрогнул лапами и заёрзал, снова безуспешно стараясь вывернуться.
– Грегори, – проскулил он неуверенно, – я не понимаю. Со мной, кажется, что-то не так…
Волк поднял голову, широко улыбнулся и бесцеремонно заглянул между лап друга.
– О, дорогой мой Майкрофт, я абсолютно точно знаю, что с тобой не так, – проворчал он до невозможности довольно. – Ты просто наконец-то вырос.
Майкрофт облегчённо вздохнул и раздвинул лапы, подумав: «Может, хоть теперь всё наладится». Он и представить себе не мог, насколько он был прав.

Масштабный всплеск зрительского интереса к фигуре Шерлока Холмса и к шерлокианским персонажам, таким как доктор Хаус из одноименного сериала, - любопытная примета нынешней эпохи. На чем основывается этот интерес, почему Шерлок стал, судя по всему, «героем нашего времени»? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, для начала следует понять, что представляет собой такого рода герой - каковы его истоки, эволюция, сформировавший его культурный контекст; какое развитие этот образ получил в современной сериальной культуре и как устроены многочисленные шерлокианские нарративы.

Почему хромает доктор Хаус? Почему у мистера Спока нет чувства юмора? А был ли Мориарти? Зачем нужен «рейхенбах»? Кто такие папа и мама Холмсы? Что общего у ирландского сеттера и собаки Баскервилей? Так ли неразлучны Холмс и Уотсон? Что такое зрительский респонс, и как это соотносится с феноменом фанфикшен? Почему Стивен Моффат и Марк Гэтисс так нещадно троллят зрителя в «Безобразной невесте»?

Все это и многое другое - «кирпичики» проекта, посвященного исследованию современной шерлокианы. В качестве основного инструмента и оптики исследования предлагается метод фрейдовского и лакановского психоанализа в его клинической перспективе. Проблемы современного субъекта, как он понимается в клинике психоанализа, иллюстрируются с помощью материала шерлокианы как наиболее актуальной формы «вопрошания о своем желании», своей субъективности.

Предлагаемый вниманию читателей текст - глава будущей книги, своего рода психоаналитический ликбез, или же краткая энциклопедия психоанализа в «занимательных картинках». Материал главы - последний на текущий момент эпизод «Шерлока» («Безобразная невеста» в русском прокате). Эпизод представляет собой сновидение - стало быть, его целесообразно исследовать с помощью фрейдовского метода толкования сновидений. Анализируя сновидение, раскрывая его логику внутри архитектоники всего сериала, мы касаемся ключевых понятий психоанализа, сопровождая их, для лучшего понимания, не только примерами из сериальной культуры, но и литературы и мифологии.

Книга вписывается в почтенную исследовательскую традицию, широко представленную на Западе, - исследование масскульта с позиций психоанализа (так, например, за последние несколько лет в крупнейшем французском академическом издательстве PUF , Presses Universitaires de France , вышло не менее 15 работ, принадлежащих перу французских психоаналитиков лакановского направления и посвященных сериалам); и, разумеется, можно не напоминать о влиянии такого рода фигуры, как Славой Жижек - популяризатор лакановского психоанализа, который сам уже давно приобрел статус культурного феномена.

Летом 1895 года Зигмунду Фрейду приснился сон, который войдет в историю психоанализа под названием «сон об Ирме» и положит начало его фундаментальной работе «Толкование сновидений». В 1900 году он пишет своему на тот момент ближайшему другу Вильгельму Флиссу: «Когда-нибудь на этом доме в Бельвю повесят мраморную табличку, гласящую: “Здесь в ночь на 24 июля 1895 года доктору Зигмунду Фрейду открылась тайна сновидений”» .

Фрейду привиделось, как он заглядывает в горло своей пациентке (названной здесь Ирмой) и видит там большое белое пятно и странный серый нарост. Подробно анализируя свой сон, он приходит к выводу, что в образе Ирмы «смешалось» несколько других особ женского пола: подруга Ирмы, некая «молодая красивая гувернантка», бывшая пациентка Фрейда, его жена и даже его маленькая дочь. Рассуждая о так называемой работе сновидения, всегда представляющего собой не что иное, как ребус, иероглифы, подлежащие расшифровке, Фрейд описывает различные ее механизмы, такие как сгущение (наложение нескольких образов в одном) и смещение (акцентирование отдельных элементов). Сгущаться и смещаться могут вещи, слова, фрагменты слов, образуя «комические и причудливые комбинации» .

Французский психоаналитик Жак Лакан посвящает «сну об Ирме» несколько лекций своего Второго семинара . Продолжая анализировать сон Фрейда, он подчеркивает: «…за Ирмой стоят как его [Фрейда] собственная жена, бывшая Ирме близкой подругой, так и другая молодая соблазнительная женщина в его окружении, в качестве пациентки, по сравнению с Ирмой, куда более интересная» . Заставив пациентку открыть рот и заглянув ей в горло, Фрейд «видит в глубине его отвратительное зрелище <…>. Здесь открывается перед нами самое ужасное - плоть, которая всегда скрыта от взоров, основание вещей, изнанка лица <…> последняя основа всякой тайны, плоть страдающая, бесформенная, сама форма которой вызывает безотчетный страх» . И, наконец, Лакан высказывается об этом образе сновидения еще более решительно: «поистине голова Медузы, <…> глубины этого горла, чья сложная, не поддающаяся описанию форма делает из него и пучину женского органа, <…> этого источника всякой жизни, и прорву рта, поглощающего все живое, и образ смерти, где все находит себе конец» . Одним словом, сновидение это напрямую связано со знаменитым вопросом Фрейда, на который он так и не сумел, по его собственному признанию, найти ответа: «Чего хочет женщина?» И шире - что такое вообще женщина?

«Здесь в ночь на 24 июля 1895 года доктору Зигмунду Фрейду открылась тайна сновидений». В 1963 г. табличка с этой надписью действительно была установлена Австрийским обществом Зигмунда Фрейда на месте снесенного особняка в Бельвю (Гринцинг, пригород Вены).

Вечный 1895-й

В первой серии второго сезона британского сериала «Шерлок» (телекомпания BBC , 2010 -) под названием «Скандал в Белгравии» в блоге, который ведет Джон Уотсон, заклинивает счетчик посетителей: он застывает на цифре 1895. Это привлекает внимание Шерлока, который предполагает, что блог Уотсона взломан Ирен Адлер (именно ей посвящена серия) и что 1895 - пароль от ее телефона, отобранного у нее Шерлоком. Шерлок ошибается; но во вселенной создателей и сценаристов этого телешоу, Стивена Моффата и Марка Гэтисса, такие детали редко бывают случайными - и это хорошо известно фанатам сериала, которые немедленно задумались над значением числа 1895 и пришли к выводу, что это не что иное, как год.

Джон (Мартин Фримен) и Шерлок (Бенедикт Камбербэтч). Кадр из серии «Скандал в Белгравии», 2012 год.

Строчками «Here , though the world explode , these two survive , // And it is always eighteen ninety -five » заканчивается сонет «221b » (или «Always 1895», «Вечный 1895-й») написанный в 1942 г. Винсентом Старреттом, американским писателем и журналистом, автором холмсианских пастишей и основателем чикагского отделения клуба «Baker Street Irregulars » («Нерегулярные полицейские части с Бейкер-стрит»): отделение носило название «The Hounds of the Baskerville » («Собаки Баскервиля»).

Артур Конан-Дойль в «Пустом доме» датирует «воскресение» Шерлока Холмса очень точно - «весной 1894 года». На 1895 год приходится самое начало «новой» жизни Холмса - его посмертия и одновременно бессмертия. «Вечный 1895-й», как у Винсента Старретта, зафиксировал окончательное превращение Холмса в супергероя, неподвластного времени.

И действительно, деталь оказалась не случайной: к 1895 году отнесены события в новогоднем - «викторианском» - спецвыпуске «Шерлока» 2016 г. Название эпизода, «The Abominable Bride » («Ужасная невеста»), отсылает к новелле «Обряд дома Месгрейвов» , где Холмс впервые знакомит Уотсона с давними случаями, которыми он занимался еще до встречи со своим Босуэллом . Из «большого жестяного ящика» он достает пачки бумаг - отчеты о своих расследованиях.

Кроме того, у Холмса имеется «толстый справочник» - алфавитный указатель всех дел детектива. В этот каталог, по-видимому, внесены и те случаи, которые расследовались им уже «при Уотсоне», но не были по той или иной причине опубликованы. Уотсон время от времени упоминает их в своих новеллах: «случай Айседора Персано и редчайшего червя» или дело «о политике, маяке и дрессированном баклане» , а также «отвратительный случай с красной пиявкой» . Среди дел доуотсоновской эпохи - «дело о гигантской крысе с Суматры», «Виттория, цирковая прима», «Гила, или ядовитая ящерица»; а в жестяном ящике хранятся, например, «происшествие с русской старухой», «странная история с алюминиевым костылем» и, наконец, «отчет о кривоногом Риколетти и его ужасной жене» (a full account of Ricoletti of the club-foot, and his abominable wife).

Характерная особенность этих таинственных дел с нарочито броскими, прямо-таки таблоидными заголовками состоит в том, что все они - «пустышки»: за ними не стоит никакой истории. Эти пустые означающие не отсылают внутри конан-дойлевского канона ни к какому означаемому: как замечает Холмс, «мир еще не готов услышать историю гигантской крысы с Суматры» .

Создатели холмсианских пастишей всегда находили особую привлекательность в «неопубликованных случаях» - и простор для собственного воображения (большой популярностью пользуется «гигантская крыса» ). Моффат и Гэтисс, мимоходом уже упоминавшие случаи-«пустышки» в предыдущих сериях (например, дело об алюминиевом костыле - в «Скандале в Белгравии»; а в серии, посвященной свадьбе Джона и Мэри, Шерлок в своей шаферской речи перечисляет несколько таких случаев, среди них и тот, что можно опознать как дело «о редчайшем черве»), на сей раз берутся за «ужасную жену Риколетти». Здесь - первый сдвиг: «жена» заменена «невестой», что едва ли удивительно, поскольку это типичный прием для создателей «Шерлока», которые постоянно меняют всем известные заголовки («Этюд в розовых тонах», «Пустой катафалк» и т.д.) .

Эффект бабочки

Типичным для сценаристов образом строится и повествование в «Ужасной невесте» - на обнажении приема, заострении впечатления сконструированности, театрализованности. Викторианский антураж - вовсе не попытка традиционной экранизации (при всех аллюзиях на знаменитый гранадовский сериал с Джереми Бреттом ): сценаристов интересует не реальность Лондона конца XIX века, а реальность текста, созданного Конан Дойлем, со всеми его сюжетными натяжками, гротескными деталями, логическими провалами, неправдоподобием описаний, всевозможными разрывами, прорехами, шероховатостями. Персонажи этого эпизода в полной мере ощущают себя именно персонажами - уже даже не марионетками, управляемыми авторской волей (или авторским произволом), а скорее просто эффектом письма, подчас возмутительно небрежного.

«Во всем виноват иллюстратор! Из-за него мне пришлось отпустить усы!». Джон и миссис Хадсон (Уна Стаббс). Кадр из спецсерии «Безобразная невеста», 2016 год.

Доктор Уотсон не устает напоминать Холмсу, что тот - созданный им герой и что все произносимые Холмсом высокопарные фразы на самом деле позаимствованы детективом из сочинений доктора. Сам Уотсон в свою очередь жалуется на капризы иллюстратора, из-за которого ему пришлось даже отрастить себе усы, чтобы публика его узнавала; Мориарти же ехидно интересуется у Холмса, приходится ли тому позировать иллюстратору прямо во время проведения очередного расследования. Миссис Хадсон недовольна тем, что в рассказах доктора она всего лишь разливает чай. «Но, строго говоря, это и есть ваша сюжетная функция » , - отвечает ей Уотсон, на что почтенная домовладелица реагирует забастовкой: отказывается разговаривать с посетителями («а как иначе - я ведь у вас почти совсем не говорю!»). Но когда Холмс, в попытках решить запутанное дело, погружается в двухдневный транс, она сообщает Лестрейду, что «сбилась с ног, подавая чай репортерам». «Зачем?», - недоумевает инспектор. «Не знаю, просто это то, что я обычно делаю», - задумчиво отвечает она, тем самым доказывая свое полное и окончательное совпадение с «сюжетной функцией».

Во вселенной «Шерлока» Майкрофт Холмс строен, подтянут, озабочен диетами и упражнениями, за что постоянно подвергается насмешкам со стороны младшего брата. В конан-дойлевском каноне Майкрофт, в отличие от худощавого Шерлока, грузен и малоподвижен: «Через минуту мы увидели рослую, представительную фигуру Майкрофта Холмса. Дородный, даже грузный, он казался воплощением огромной потенциальной физической силы» ; «Майкрофт Холмс был много выше и толще Шерлока. <…> - Рад познакомиться с вами, сэр, - сказал он, протянув широкую, толстую руку, похожую на ласт моржа» .

Майкрофт (Марк Гэтисс) во сне Шерлока. Кадр из спецсерии «Безобразная невеста», 2016 год.

В «Невесте» тучность Майкрофта доведена до гротеска - он откровенно, непристойно прожорлив, все столики вокруг него заставлены раблезианскими яствами, камера наезжает на огромную пасть, в которую проваливается все блюдо целиком. Чтобы выиграть у младшего братца макабрическое пари - сколько еще Майкрофту осталось лет жизни, он готов искусственно укорачивать себе дни, безостановочно пожирая пудинги; он не упускает случая уличить Шерлока в ненаблюдательности, радостно демонстрируя ему новые, микроскопические признаки увядания своей чудовищной плоти. Майкрофт изъясняется загадками, в его речи проскальзывают словечки из будущего («вирус в данных»), он задает Шерлоку странные вопросы. Одним словом, фигура Майкрофта, как и «сюжетная функция» миссис Хадсон, - явный «шов» в этом фантасмагорическом нарративе, прием остранения, улика, указывающая на едва замаскированный разрыв в повествовательной ткани, провал, дыру. «Ус отклеивается» - усы, навязанные Уотсону невидимым иллюстратором, альтер-эго незримого автора.